Развитие электроэнергетики Северного Кавказа прервала Великая Отечественная война. Она нарушила мирный ход событий и принесла неимоверные трудности и испытания жителям региона. Большинство энергетиков ушло на фронт защищать Родину.

В 1942 г. Северный Кавказ стал передовой. В августе фашисты заняли район Кавказских Минеральных Вод, Карачаевскую и Черкесскую автономные области. Фронт приблизился к Баксанской ГЭС.

Времени на разборку агрегатов станции уже не оставалось. Руководство Баксанского энергокомбината провело совещание с участием саперов Красной Армии. Был разработан план частичного вывода из строя Баксанской ГЭС с таким расчетом, чтобы немцы не смогли в короткие сроки наладить работу электростанции, и вместе с тем, чтобы, вернувшись, ее можно было сравнительно легко и быстро восстановить. Однако из-за неразберихи при отступлении наших воинских частей, саперы забыли о гидроэлектростанции. Когда враг был уже в Прохладном, руководители ГЭС в ночь на 30 августа 1942 г. с помощью военных вывели из строя плотину и напорные трубопроводы.

Вот как вспоминает об этих днях Г. С. Конюшков, работавший на БГЭС начальником техотдела, а затем и начальником службы релейной защиты: «Взрывчаткой мы располагали, имели и распоряжение о взрыве Баксан ГЭС. Осуществить это должен был сапер, которого нам обещали прислать. Но сапер все не появлялся. Немцы уже приближались к городу Прохладному. Ждать дальше было нельзя. Я обложился литературой по направленному взрыву и стал рассчитывать количество взрывчатки, необходимого для вывода ГЭС из строя.

Окончив расчеты, мы уже собирались закладывать заряд в плотину, когда появился долгожданный сапер Красной Армии. Я показал ему свои расчеты. Он рассмеялся и сказал, что такого количества взрывчатки хватит не только для небольшого отверстия в центре плотины, но и для того чтобы вся плотина взлетела в воздух. Он уменьшил количество заряда раз в 20-25 и взорвал плотину направленным взрывом. Размер разрушения точно соответствовал тому, что мы хотели получить. Кроме того, были осуществлены микровзрывы на верхних и нижних частях напорных трубопроводов. 

После того, как станция была взорвана, мы, несколько руководящих работников БЭКа, пешим порядком стали уходить от немцев». 

Как и ожидалось, фашисты недолго пробыли на Северном Кавказе. После поражения под Сталинградом началось паническое бегство немецких частей. При отступлении они уничтожали все промышленные объекты. 

Наибольшие повреждения были нанесены. Был взорван каркас здания, все три агрегата, щит управления, ЗРУ, холостой водосброс, все оборудование открытой подстанции 110 кВ.

В феврале 1943 г. началось восстановление Баксанской ГЭС. По приказу Минэнерго оно было поручено тресту «ХрамГЭСстрой». Начальником стройки был назначен А. М. Гиндин, главным инженером Т. Зурабов. В восстановлении ГЭС активное участие приняли и командированные из Грузии инженеры Эбралидзе, Ткавадзе, Беридзе и другие. Преодолевая неимоверные трудности, не покладая рук, работали на восстановлении гидроэлектростанции строители и эксплуатационники, вернувшиеся на станцию вместе с нашими войсками.

Первый агрегат был получен из Армении с действующей ЗораГЭС. Щит управления и щит собственных нужд прислали из Челябинска. Напорные трубопроводы были восстановлены московским трестом «Стальконструкция». Силами работников электромонтажного отдела и Ленинградского металлического завода первый агрегат был включен в работу 25 декабря 1943 года, второй и третий – в 1944 году. 

В конце апреля 1944 года от Баксанской ГЭС было подано напряжение на подстанции. «Нальчик», «Машук» и «Тырныаузский комбинат».
 

Правительство высоко оценили успехи коллектива по скорейшему восстановлению энергокомбината. Председатель ГКО СССР И.В.Сталин прислал приветствие коллективу Баксанской ГЭС: «Поздравляю строителей и монтажников Баксанской гидроэлектростанции с пуском в работу первой гидротурбины. Своей образцовой работой вы доказали, что трудная задача восстановления электрических станций, разрушенных немецко-фашистскими варварами, может быть решена в короткие сроки. Желаю вам дальнейших успехов в вашей работе».

В строительстве и восстановлении объектов Баксанского энергокомбината участвовали сотни замечательных специалистов и выдающихся организаторов. 

Участие в восстановлении Баксан ГЭС принимал ветеран Великой Отечественной войны Александр Иванович Разинков. Еще до призыва в ряды Вооруженных Сил он с января по апрель месяц 1943 года работал на восстановлении Баксанской ГЭС. В период ВОВ принимал участие в боях за освобождение Западной Украины, Польши, Чехословакии. Был тяжело ранен, в июле 1945 г. вернулся инвалидом II группы и продолжил работу в поселке Баксан ГЭС в качестве секретаря поселкового Совета. Имеет высокие боевые награды. 

Нина Семеновна Видюкова на строительстве Баксанской ГЭС начала работать в 1934 году, выполняла все работы вместе со строителями тоннелей, деривационного канала в составе комсомольско-молодежной бригады. В 1939 году стала экономистом и возглавляла комсомольскую организацию Баксан ГЭС. По возвращении из эвакуации в начале 1943 года была назначена начальником отдела кадров.
Мобилизовывала кадры на восстановительные работы: в основном – женщин, подростков, мужчин, не попавших на фронт по возрасту. Необходимо было обучить персонал, подготовить к работе на энергообъектах.

В восстановлении Кисловодской ТЭЦ с 1943 года принимала участие дежурный электрик Чернышова Мария Григорьевна, 1915 года рождения. Среди наиболее известных энергетиков, чей трудовой путь был связан с Баксанской ГЭС, А. И. Дерюгин, В. И. Лазарев, Я. У. Боциев, Б. Т. Грызлов, В. В. Климов, Г. С. Конюшков, А. Х. Шебзухов, И. И. Тяпкин, А. Х. Шогенов, С. Х. Тлизамов, Х. Г. Бгажноков, Б. А. Ростенко, В. И. Баранов и многие другие.

В Северной Осетии и Чечне удалось демонтировать и отправить в восточные районы страны оборудование с Гизельдонской ГЭС и тепловых электростанций «Орджэнерго». 

Директор Терского каскада ГЭС Хаджумар Салаевич Макоев, очевидец событий, так описал происходившее в те далекие и грозные дни: «Осенью 1942 года, при приближении фашистских войск, на Гизельдонской ГЭС были демонтированы два главных гидроагрегата, шесть фаз трансформаторов, шесть масляных выключателей и другое оборудование и отправлены в Среднюю Азию. На ГЭС оставался в работе один гидроагрегат с одной группой силовых (однофазных) трансформаторов мощностью около 10 т. кВА, который снабжал электроэнергией оставшиеся в работе заводы и коммунальные нужды г. Орджоникидзе, а местные нужды (района) снабжались гидрогенераторами собственных нужд ГЭС. 

Расстояние до железнодорожной ветки на Гизельдон ГЭС – около 30 км по горным дорогам. При транспортировке оборудования не выдерживали сани из рельс, и оборудование приходилось перегружать на новые сани.

И все же энергетики успевали за спадом нагрузки, и к концу октября 1942 года, почти все назначенное к демонтажу оборудование было демонтировано и отправлено по назначению. 

В конце октября фашистам удалось прорваться в Северо-Осетинскую АССР. Упорные бои завязались вблизи Гизельдонской ГЭС в районе селения Верхняя Саниба и Дзуарикау. 

Прорваться в ущелье реки Гизельдон фашистам не удалось. В эти тяжелые дни персонал Гизельдонской ГЭС обеспечил круглосуточную и бесперебойную работу грузового бремсберга (Подпурт-Кахтисар). Он служил единственным транспортным средством, по которому переправлялись в районы расположения частей действующей армии и для населения Дигорского и Алагирского ущелий боеприпасы, снаряжение и продовольствие. 

Бремсберг (канатный подъемник) соединил нижнюю часть Гизельдонского ущелья с плоскогорьем, которое имело выходы к линиям снабжения войск у подножья Казбека со стороны Военно-Грузинской дороги, а также к ущельям, в которых сражались войска, отрезанные от основных сил 9-й армии. Фашисты не раз пытались разбомбить Гизельдон ГЭС и бремсберг. Однако гитлеровским самолетам в горных условиях трудно было накрыть цели, находящиеся в узком ущелье. Восстановительные службы электростанции были наготове. Пожарная машина постоянно дежурила на дороге к электростанции, находясь под нависшей над дорогой скалой, которая надежно защищала ее от пикировавших самолетов. Одному фашистскому самолету удалось сбросить авиабомбу у ворот машинного зала ГЭС. Но авиабомба не
разорвалась. Другой гитлеровский самолет, снизившись чтобы поразить цель, разбился в горах. В это время на электростанции постоянно находился главный инженер «Орджэнерго» Т. Шестеренкин». 

О тех страшных и великих днях вспоминают и бывшие работницы Кисловодской ТЭЦ – ветераны Великой Отечественной войны: Мария Григорьевна Чернышова, 1907 года рождения (работала на ТЭЦ в 1941-1962 гг.) и Евангелина Ефремовна Андрющенко, 1923 года рождения (на ТЭЦ работала в 1941-1949 гг., с перерывом во время оккупации), а также дочь Марии Григорьевны – Ирина Петровна, 1935 года рождения, работавшая на КТЭЦ в 1979-1999 гг.: «1941-й. Начало войны… Июнь. Радио: «На нашу Родину вероломно напал жестокий и свирепый враг… Наше дело правое. Мы победим!» Выступил почему-то В. М. Молотов, а не И. В. Сталин. Мы тогда не знали и не могли даже подумать, что он растерялся и испугался. И. В. Сталин обратился к народу много позже: «Братья и сестры – Родина в опасности!»

Город опустел. Отдыхающие разъехались. Мужчин забрали на фронт. Тогда так говорили: «Уехал на фронт», «Ранили на фронте», «Вернулся с фронта», «Не вернулся с фронта», «Погиб на фронте», «Похоронка пришла».

Но пустовал город недолго. Появились эвакуированные и военные. Стали привозить раненых фронтовиков – «солдатиков». Размещали их в санаториях; под госпитали стали готовить школы. 

Кстати, значение школ резко упало по сравнению с хлебозаводом, молокозаводом, и особенно с ТЭЦ, от которой получали и тепловую (в т.ч. пар) и электрическую энергию все предприятия, население, а главное – госпитали.

Поэтому учительница младших классов Мария Григорьевна Чернышова пошла работать на ТЭЦ, так как более трети персонала были уже мобилизованы, а Мария Григорьевна по тем временам считалась весьма грамотной (сыграла свою роль и более высокая оплата труда).

Через 2 месяца она уже справлялась с обязанностями дежурного электромонтера и попутно вела оперативные журналы теплосиловой части, электросиловой части и главного щита управления.

Аналогичным образом оказалась на ТЭЦ и Евангелина Андрющенко.

С 14 октября 1941 г. её приняли на работу сначала дежурной телефонисткой, т.к. тогда ей ещё не было 18 лет, а месяцем позже она стала дежурной электросиловой части.

Восьмичасовой рабочий день в те годы считался непозволительной роскошью. Работали по 12-14 часов, оставаясь ночевать на ТЭЦ.

Тем временем немцы приближались к Кисловодску. На душе у людей было тревожно. Собирались группами, обменивались слухами, опасениями: «Что будет?», «Что делать будем?».

Началась эвакуация. Уходили эшелоны с ранеными. «Ходячие» уходили пешком – на Нальчик.

За несколько дней до прихода немцев наши разрушили многие предприятия, в частности, хлебокомбинат. Нефтебазу подожгли.

Имущество и продукты со складов, магазинов, госпиталей (бывших санаториев) тащили кому не лень. Особой «активностью» отличались дети. Власти в городе не было никакой.

Сначала появились немецкие «рамы». Летали они очень низко со страшным воем, стреляя трассирующими пулями. Две бомбы рванули где-то в районе станицы Кисловодской («Минутка»). Больше бомбежки не было (то ли не нашли цели, то ли берегли Кисловодск для себя).

За два-три дня до прихода немцев на ТЭЦ появился солидный, располневший и крепко выпивший «дядя» из органов, с кобурой на животе: «Полчаса на сборы! Гасите котлы, тушите свет! Будем взрывать вашу ТЭЦ! Трудовые книжки заберете на проходной! И через два часа чтобы никого в городе не было!» В надежде на «авось – небось», да, по правде говоря, и бежать-то некуда было, многие остались в городе.

Взрывать ТЭЦ наши все-таки не стали (то ли не успели, то ли из опасения гибели массы людей, скопившихся в центре города). Но вывели ее из строя капитально: масло из трансформаторов и турбин слили, автоматы безопасности, горелки котлов, и т.п. разрушили. Директор ТЭЦ Иван Иванович Пуд сказал: «Достаточно». Тогда никто не знал, что он уходит в подполье (в годы войны был комиссаром партизанского отряда им. М.Ю. Лермонтова, действующего в зоне Кавминвод) и, при необходимости, мог успешно сорвать все попытки немцев запустить ТЭЦ в работу.

Они не смогли запустить ее и без этого. Хотя мастер электросиловой части, мобилизованный немцами, «принимал» все меры к пуску, регулярно докладывая немцам, что персонал разъехался, и он не может никого найти…

По рассказам знакомых станичников, 9 августа 1942 года небольшая группа жителей станицы Кисловодской (в основном родственников белогвардейцев, проживающих в Париже, и надеявшихся на их приход вместе с немцами) встретила передовой отряд вермахта хлебом солью, фруктами и цветами, сразу за мостом. Впереди колонны ехал офицер на белой лошади, за ним автоматчики на мотоциклах.

Встречающие были разочарованы – ни одного белогвардейца с немцами не было (позже выяснилось, что все они остались на чужбине, а многие из них воевали против немцев во французском Сопротивлении).

При дальнейшем продвижении немцев по городу несказанно были удивлены наши бабушки: «Что ж это: у Гитлера нету материи на штаны солдатам? Чевой-то они в трусах?» Деды: «Зато трусы кожаные и они в сапогах, на мотоциклах и со «шмайссерами»». Только через 40 лет узнали, что эти трусы были шортами (с карманами и чехлами для ножей, вилок, ложек, зубных щеток и т.п.).

Все, кто встречал немцев хлебом – солью, пожалели об этом уже на следующий день. Их комендатура (немецкая власть в городе) начала внедрять «Neue Ordnung».

Облава на евреев. Расстрел всех подозреваемых в связях с партизанами и просто не понравившихся…

В связи с жарой немцы вывозили трупы расстрелянных в кавминводский «Бабий яр» (на окраине Минеральных Вод, за стекольным заводом). Зимой сбрасывали в овраг под Кольцо-горой или оставляли на месте расстрела.

11-12 января 1943 года в городе плакали все женщины. Вернулись наши, и всех оставшихся в живых приглашали на опознание погибших – родственников, соседей, знакомых. Под горой трупов в овраге перед Кольцо-горой были обнаружены трупы детей.

Трупов могло быть еще больше, если бы не подвиг врачей и медсестер. В первую очередь, нашего госпиталя, размещенного в санатории им. Семашко, откуда не смогли эвакуировать тяжело раненных фронтовиков. Медики переписали их истории болезни на бытовые травмы, заразные болезни; офицеров Красной Армии превратили в гражданских или солдат (для чего офицеров пришлось еще и остричь).

Были ли среди немцев нормальные люди?

Были.

Соседка, оказавшаяся в июле 1942 года на линии фронта («на передовой») в Пролетарском районе Ростовской области рассказывала: «От пуль, снарядов и бомб женщины и дети (человек тридцать) спрятались в погребе. Наши ушли. Наступила тишина. Через некоторое время крышка погреба открывается. Стоит немецкий солдат. В каске. Весь в пыли. В руках автомат. Бабы и детишки взвыли. А немец стоит и плачет. «Матка вылазь. Я рабочий. Гитлер – Сталин сволочи. Погнали на бойню. У меня дома у самого пятеро…». 

Вылезли…

Немцы очень любили дополнительное питание из наших натуральных продуктов.

«Матка: Курка! Яйка! Млеко!».

В порядке, якобы, обмена давали губные гармошки, карманные фонарики «Даймон», карамельки – почему-то с фиолетовыми штампами. Через пару месяцев немецкий доктор обратил внимание (или ему сказали), что я непрерывно плачу (годовалая дочка заболела очень быстро прогрессирующим рахитом, уже начали расти горбики, и сзади и спереди). Он осмотрел ребенка и принес три маленьких желтых таблетки – на три приема и какой-то порошок для отвара. Буквально, через неделю дочка пошла на поправку.

Так что потомки того рабочего и отзывчивого доктора могут не стыдится – их предки не были фашистами.

11 января 1943 года немцы, опасаясь оказаться в «мешке», покинули Кисловодск очень поспешно. ТЭЦ они успели только заминировать и частично разрушить.

С февраля персонал ТЭЦ (оставшийся в городе и возвращающийся вслед за нашими войсками), а также подростки, добровольцы приступили к восстановлению электростанции. Работали круглосуточно. На любом объекте, участке, независимо от специальности.

К 1 мая 1943 года был запущен турбоагрегат мощностью 650 кВт, электроэнергия которого оказала неоценимое содействие в пуске и работе важнейший производств в Кисловодске и на Кавминводах (хлебопекарни, молокозаводы, больницы, госпитали, вокзалы)».

Война сказалась и на работе энергопредприятий Дагестана.

В 1941 г. с Каспийской ТЭЦ в Дагестане были эвакуированы два турбогенератора и все вспомогательное оборудование. В работе осталась только одна турбина мощностью 4 МВт и два котла. Для покрытия образовавшегося дефицита мощности и надежного электроснабжения оборонного завода им. Гаджиева в 1943 году на железнодорожной платформе был установлен энергопоезд мощностью 2,5 МВт, который проработал до пуска возвращенного из эвакуации ТГ № 4 Каспийской ТЭЦ в сентябре 1943 г.

Особо важным энергообъектом Дагестана была Каспийская ТЭЦ. В начале Великой Отечественной войны правительство приняло решение о ее срочной эвакуации в Казахстан. На ТЭЦ остались только два котла и одна турбина мощностью 4000 кВт, обеспечивавшие энергией оставшуюся часть завода «Двигательстрой» и одноименный поселок. Работа Каспийской ТЭЦ была настолько важна для завода, что даже редкие выводы ее агрегатов в необходимый ремонт осуществлялись только с постановлением правительства Дагестана и при охране каждого участка. После изгнания гитлеровских захватчиков с Кавказа ТЭЦ в короткий срок была восстановлена – на старом фундаменте были смонтированы и введены в эксплуатацию три котельных и два турбоагрегата.

В первый же год войны стал вопрос об остановке и демонтаже Махачкалинской ТЭЦ (бывший «Промэлектростан») из-за нехватки необходимого оборудования. Но рабочие и инженеры нашли выход из ситуации: они стали использовать отслужившие свой срок трубы с нефтекачек, и ТЭЦ смогла продолжить работу. А к середине 1945 года был закончен монтаж центральной понизительной подстанции, и Махачкалинская электростанция заработала на полную мощь. 

Восстановительные работы на Гизельдонской ГЭС начались уже в ноябре 1943 года, практически сразу после ухода немецких войск. Не хватало рабочих и оборудования, но стремление оказать максимальную помощь фронту для скорейшей победы над фашизмом вдохнули в оставшихся людей (преимущественно подростков и женщин) неиссякаемую энергию. Отказавшись от отдыха, они находились круглые сутки на ГЭС и работали, уделяя лишь короткие часы на отдых и сон.

В 1943 году ряд сотрудников гидроэлектростанции были командированы в Среднюю Азию на розыск и отгрузку отправленного в эвакуацию оборудования. Большую часть его удалось найти в Красноводске в 40 км восточнее города в пустыне, где оно лежало бесхозное и частично засыпанное песками.

Не хватало железнодорожных платформ, подъемных кранов, рабочих, но, благодаря большой помощи туркменских коллег, удалось в короткий срок отгрузить все оборудование, принадлежащее Гизельдонской ГЭС и Грозненским тепловым электростанциям.

В очень короткие сроки трест «Кавказэнергострой» организовал монтаж оборудования Гизельдон ГЭС и подстанций Северной Осетии. Командование Закавказского фронта выделило легкие танки для его транспортировки на санях в ущелье реки Гизельдон. При восстановлении силовых трансформаторов возникла необходимость произвести сложную работу по перешихтовке железа сердечников. В этом большую помощь оказал шеф-инженер Московского трансформаторного завода П. А. Некрасов.

Во время пуска гидроагрегатов Гизельдон ГЭС были проведены сложные испытания активного железа статоров, в которых участвовал один из ведущих работников завода «Электроника» Е. Я. Казовский. Успешно справился с монтажом механической части генераторов коллектив монтажников «Кавказэнергомонтажа». В обеспечении работы Гизельдон ГЭС и в ее восстановлении большую роль сыграли старший машинист Г. К. Хугаев, главный инженер В. С. Ефименко и многие другие. Х. С. Макоев, директор «Кавказэлектромонтажа» Н. Я. Турчин и другие были награждены Почетными грамотами Президиума Верховного Совета СОАССР.

Прибывшие на Северный Кавказ летом 1943 г. из Сталинграда линейщики во главе с И. И. Филимончуком восстановили линию электропередачи «Орджоникидзе-Нузал» протяженностью 75 км, проходящую в горах Северной Осетии и питавшую рудники Садонского комбината, а также ЛЭП «Грозный-Плиево», снабжавшей энергией нефтяные скважины у Терского хребта.

Строительные работы выполнялись параллельно на нескольких линиях электропередачи. Земляные работы, сборка деревянных и металлических опор велась вручную и только на установке опор и монтаже проводов применялись автомашины и трактора.

На восстановлении линии электропередач «Орджоникидзе – Нузал» трудилось около 600 строительных рабочих более десяти национальностей из Дагестана, Азербайджана, Северной Осетии, Армении, России, Украины. Многие не знали русского языка. Приходилось по ходу строительства обучать людей элементарным профессиональным навыкам. Но, несмотря на трудности, работа двигалась быстро.

В горах линия проходила по ущелью Военно-Осетинской дороги. Особые сложности вызывала транспортировка материалов и оборудования. Опоры устанавливались на пиках вершин. Сначала на гору альпинистским путем поднималась тяговая лебедка, затем с помощью троса поднимали опоры внушительного размера и веса. Но и в таких условиях люди успешно справлялись с заданием. Тяжело приходилось в горах и при восстановлении подстанций. Транспорт был крайне изношен. Однажды недалеко от Цейского ледника у перевала Военно-Осетинской дороги с обрыва в реку Ардон упала автомашина «Кавказэлектромонтажа». К счастью люди не погибли, отделались легкими ранениями.

На восстановлении сетевого хозяйства отличились прораб Паташвили, мастер М. Г. Федоренко, начальник ОКС «Орджэнерго» Осипов и многие другие. 

К июню 1944 года последний агрегат Гизельдонской ГЭС был включен в сеть. 

Энергетика Северного Кавказа начала создаваться заново.

На фото:

1-2. Взорванный фашистами машинный зал Баксанской ГЭС. Январь 1943 г.

3. Приветствие товарища И.В, Сталина строителям и монтажникам Баксанской ГЭС.

4. Гидрогенератор  Баксанской ГЭС снова в работе. Декабрь 1943 г.

5. Восстановление пятигорской дизельной подстанции. 1943 г.

6. Восстановление ГЭС "Белый уголь" в 1943 г.